Список пленных солдат попавших под сталинградом. Сталинградская битва. Немецкие лагеря для советских военнопленных. Бассейн и гречневая каша

Захват пленных и документов Поиск. Поиск проводится с целью захвата пленных, документов, образцов оружия и снаряжения. Кроме того, поиском могут решаться и другие задачи, как то: разведка местности, укреплений, сооружений, препятствий и заграждений противника,

Допрос пленных Пленные являются важнейшим источником получения сведений о противнике (особенно офицерский состав). Через них можно установить численность, состав группировки и вооружение противника, нумерацию его частей, характер укреплений, политико-моральное

Уличные бои в Сталинграде В течение двух месяцев 6-я немецкая армия захватывала все новые кварталы Сталинграда, в ожесточенных боях оттесняя советские войска к Волге. Советское резервы перемалывались в боях, но остановить врага не могли. Потери советских войск при

В архиве УФСБ по Волгоградской области хранятся материалы допросов военнопленных немецкой армии и ее союзников. Корреспонденту "Российской газеты" удалось ознакомиться с этими записями. Старая, пожелтевшая от времени бумага. Текст напечатан на машинке. Фамилии сотрудников НКВД, проводивших допросы, замазаны. Бумаги скреплены вместе в большую амбарную книгу. На допросах завоеватели, потерпевшие крах под Сталинградом, рассказывают о том, что творилось в их рядах.

Фрагменты рассекреченных документов мы публикуем с небольшими правками в тех случаях, где очевидны описки протоколиста.

Последний урок

В поселке Бекетовка (ныне входит в черту Волгограда) допрашивают командира взвода Вальтера Гергарда, служившего до пленения в 40-м танковом гренадерском полку. Когда-то, в мирной жизни, он был учителем. Потом отправился убивать.

"Коротко говоря, положение германского солдата - это положение бойца, который больше не сознает целей и задач наступления, который также потерял веру в это. Сначала ему говорили, что недостаток территории и будущее германского народа требуют жертв, а если будет необходимо, то и его жизни, - рассказывал Гергард в январе 1944 года. - Состояние германского солдата на сегодняшний день можно охарактеризовать как тупое. Наивысшая цель для него - спасти жизнь и сохранить здоровье для лучшего времени. Этому способствует его боевая мораль. Самоувечья входят в распорядок дня и большей частью проделываются так умело, что ничего нельзя доказать. Особенно охотно практикуется сейчас добровольное обморожение. Только бы прочь от мучений фронта. Солдаты совершенно открыто рассказывают о самоувечьях, которые они видели собственными глазами.

Большая часть совершенно не желает позднее стать помещиками в России. Они тоскуют по своей родине, по своим близким. Поговорки вроде: "О Россия, ты могила моей юности!" - часто несутся к небу, как стоны".

Еще один бывший учитель Готлиб Вильгельмович (так он представлен в протоколе. - прим. ред.) Шпайдель должен был после захвата Сталинграда стать заместителем его коменданта.

"Комендатура центра и южной части Царицы подчинялась мне, - дал показания в феврале 1943 года несостоявшийся "вице-мэр" города. - В каждой комендатуре был назначен бургомистр, являвшийся доверенным лицом комендатуры; они назначали себе помощников и устанавливали власть по районам, так называемых старост. В помощь комендатурам были привезены из Харькова две роты украинской полиции. Украинская полиция придавалась германской жандармерии и несла караульную службу на наиболее важных промышленных объектах.

Допрос Августа в августе

Еще до основных событий на Волге в плен попал обер-фельдфебель полевой жандармерии Август Шефер. Пожалуй, 47-летнему немцу повезло, что он не добрался до самого Сталинграда. Его допрашивали в августе 1942 года близ станицы Нижне-Чирской.

"Дальние планы германского командования мне не известны. Среди многих солдат имеется желание скорее закончить войну и вернуться домой, так как они устали от войны. Многих удивляет нескончаемый запас военных материалов русской армии, - признается Шефер. - Значительное количество солдат прекратило бы войну, перейдя на сторону русских, но они опасаются это делать, так как командование внушило солдатам, что русские в плен не берут и уничтожают каждого являющегося для сдачи в плен. Часть солдат высказывает опасение, что германская армия зашла очень далеко в глубь России, что может привести к гибели всей армии. Наиболее часто жалуются на тяготы войны солдаты старших возрастов; молодежь - та держится бодрее, но и среди нее имеются недовольные затяжкой войны".

Вот еще одна немецкая фамилия - Нейгардт. Но принадлежит она калужанину Борису Дмитриевичу, бывшему царскому офицеру. В отличие от большинства белоэмигрантов он не погнушался в 1941 году вступить в ряды армии, шедшей войной на его родину.

"Мне известно, что германское правительство относилось к русской эмиграции в целом весьма отрицательно, считая ее изжившей самое себя и ни к чему не способной, - говорит в феврале 1943 года Борис Дмитриевич. - Немцы поддерживали те части этой эмиграции, которые могли служить им в их планах расчленения России.

На театре военных действий всюду оказывались преимущества украинцам, белорусам, балтам, кавказцам и другим нацменам.

Некоторые национальные батальоны были сформированы и отправлены на фронт, где, по сообщениям ставки германского командования от конца января, хорошо себя показали".

Цыганские войска

Боевой дух немецких союзников был явно не на высоте. Вот что поведал командир пулеметчиков из третьей румынской армии Флеским Букуж в декабре 1942 года:

"Отношения между офицерством румынским и германским натянутые. Германские офицеры всегда держатся обособленно, смотрят на румын с презрением; румынские офицеры, видя это, проявляют к немцам вражду. Особенно возмущает румынское офицерство то, что румынский офицер, равный по званию, обязан приветствовать немецкого.

Солдаты и население в Румынии все чаще задают вопрос: за что мы воюем? Выражая при этом бесцельность войны против России".

Соотечественнику вторит подполковник Александр Катаеску:

"Моральное и политическое состояние румынской армии очень низкое по той причине, что солдаты не имеют никаких интересов в России и воюют по принуждению Германии".

А вот взгляд с другой стороны, это уже знакомый нам учитель Вальтер Гергард:

"Я должен оговориться, что часть, к которой принадлежал я, еще никогда не сражалась плечом к плечу с солдатами других государств и мои высказывания основываются на слышанном.

Германский солдат, так же как и венгр, относится к румынам как к полудиким цыганам. К этому добавляется еще невозможность объясниться посредством языка".

Все это лишь часть архива. В нем также есть документы, касающиеся деятельности органов безопасности во время войны, мирного населения. Причем до сих пор еще не все они рассекречены.

Справка "РГ"

Напомним, 23 ноября 1942 года советские войска в ходе контрнаступления под Сталинградом окружили 330-тысячную группировку противника. Величайшая битва в мировой истории закончилась полным разгромом фашистов. Те немцы и их союзники, что выжили в котле, стали узниками. Лишь немногие из них увидят родной дом, это произойдет уже после смерти Сталина.

Так как огромное количество сложивших оружие фрицев надо было где-то разместить, их планировалось перебросить на исправительные работы в другие регионы страны. Но весь транспорт был мобилизован для нужд фронта. Поэтому эвакуация затянулась: к концу марта 1943 года из Сталинградской области вывезли только около 30 тысяч человек.

На территории региона той весной действовало 13 лагерей для пленных: пять непосредственно в самом Сталинграде и восемь в области. Под них приспосабливали любые помещения, где можно разместить много народа. Рядовых и офицеров держали отдельно. Лагеря сразу делили на распределительные, трудовые и оздоровительные.

Организованных бунтов гитлеровцы не устраивали, однако есть немало сообщений о побегах, грабежах и убийствах мирных жителей. Сопровождением пленников занималась 35-я дивизия войск НКВД. Руководство комиссариата приняло ряд постановлений для ужесточения мер при конвоировании.

Волгоград невольно оказался в центре скандала всероссийского масштаба. Слова российского школьника Николая Десятниченко о том, что многие солдаты Вермахта не хотели воевать и безвинно погибли из-за тяжелых условий в плену, разлетелись по всей стране и наделали немало шума. О том, как на самом деле сложилась судьба плененных под Сталинградом немецких солдат и офицеров, сайт рассказал заместитель заведующего музеем «Память» Олег Фирстков.

Точных данных о том, сколько немцев попало в плен под Сталинградом, не существует. В каждом отдельном лагере для военнопленных учет содержавшегося там контингента, несомненно, велся, но соответствующие архивные данные до сих пор не систематизированы. Поэтому эта работа все еще ждет своего исследователя.

После начала контрнаступления советских войск под Сталинградом 19 ноября 1942 года в окружение попала 330-тысячная группировка противника. Но в плену оказались далеко не все находившиеся в «котле» гитлеровцы. Часть из них вермахту удалось эвакуировать самолетами, часть погибла. На завершающем этапе операции «Кольцо», с 10 января по 2 февраля 1943 года, в плен попала 91 тысяча солдат, 2,5 тысячи офицеров, 24 генерала и один фельдмаршал. Но общее число плененных под Сталинградом немцев было больше - некоторые историки считают, что их было около 200 тысяч человек.

Руководство Советского Союза довольно быстро осознало, что в условиях разрушенного и разоренного войной Сталинграда содержать такое огромное количество пленных невозможно. И уже 1 марта 1943 года вышло распоряжение о перемещении взятых в плен немецких солдат в другие регионы страны.

Около трети военнопленных погибли в первые месяцы плена, найдя свое последнее пристанище в мерзлой сталинградской земле. Пик их смертности пришелся на февраль-март 1943 года.

Примерно 70 процентов из попавших в плен немцев имели серьезные обморожения и дистрофию второй и третьей степени, - объясняет Олег Фирстков. - Почти каждый из них страдал авитаминозом. То есть это были уже тяжело больные, изможденные люди. Даже если бы они были помещены в идеальные условия, большинство все равно бы погибло. Просто потому, что пережитые ими голод и холод, а также полученные в боях раны имели необратимые последствия для здоровья. Кроме того, немалое количество военнопленных стали жертвами эпидемий - дизентерии и тифа.

Историк отмечает, что последствия для пленных немцев были бы куда менее катастрофичными, если бы командующий шестой немецкой армией Фридрих Паулюс согласился на условия выдвигавшихся ему ультиматумов и отказался от сопротивления, сохранив тем самым жизнь и здоровье своих солдат.

Продуктовая пайка и оздоровительные лагеря

В общей сложности на территории Сталинградской области находилось 40 лагерей-распределителей для военнопленных, 27 из которых располагались непосредственно в Сталинграде. Самым крупным из них был лагерь в Бекетовке - там содержалось около 70 тысяч человек. В районах области действовало 13 лагерей - в Городище, Дубовке, Котельниково, Иловле, Камышине, Урюпинске и ряде других населенных пунктов. Как правило, их размещали вдали от зоны боевых действий - чтобы у заключенных не было возможности сбежать, воспользовавшись суматохой, вызванной, например, неожиданным вражеским авианалетом.

С учетом большого количества пленных, на первом этапе их размещали в разбитых, не приспособленных для жилья зданиях и землянках. Со временем в лагерях были возведены специально предназначенные для содержания пленных корпуса.

Нуждавшихся в лечении гитлеровцев определяли в особые оздоровительные лагеря. Из-за острого дефицита квалифицированных медицинских кадров, которых не хватало даже в строевых частях Красной Армии, к лечению немцев часто привлекались врачи из числа самих же военнопленных. На конец февраля 1943 года на территории Сталинградской области действовало 15 госпитальных точек для пленных гитлеровцев.

Там оказывали первичную помощь нуждающимся, - уточняет Олег Фирстков. - О каком-то первоклассном лечении говорить, конечно, не приходится. Как правило, туда отправлялись на карантин больные эпидемическими заболеваниями, в том числе педикулезом. То есть нечеловеческими условия содержания пленных назвать нельзя, хотя они были, естественно, сложными. Вся страна тогда жила в тяжелых условиях, поэтому нет ничего удивительного в том, что несладко было и пленным. Германия, опять же, своих пленных ни продуктами, ни лекарствами не снабжала. Поэтому все эти заботы легли на плечи Советского Союза.

Здесь стоит упомянуть о запущенном некоторыми блогерами мифе о том, что население Сталинграда якобы нередко забивало до смерти камнями и палками пленных гитлеровцев, и конвойные, относясь с пониманием к чувствам жителей города, этому не препятствовали. Волгоградские ученые-историки, несмотря на то, что занимаются глубоким изучением этой темы, такими данными не располагают. Зато задокументированы многочисленные воспоминания сталинградцев совсем иного плана. Жители разрушенного до основания города, несмотря на то, что многие из них потеряли родных и близких, сами страдая от голода, делились с пленными последним. Вопреки всему, они жалели оборванных и истощенных солдат армии противника и тайком передавали им еду.

В музее-заповеднике «Сталинградская битва» есть интересный экспонат - коробка от бисквитов. В лагеря для военнопленных пускали представителей «Красного креста», и кто-то из них, желая хоть как-то облегчить участь невольников, передал немцам немыслимое по лагерным меркам угощение. Когда колонну пленных прогоняли по городу, один из них подозвал сталинградскую девочку и отдал ей эти бисквиты. Потом уже взрослая женщина, сохранившая оставшуюся от подарка немца коробку, передала ее на хранение в музей.

К слову, кормили пленных в соответствии с определенными правительством нормами довольствия. В их рационе были и рыба, и мясо, и хлеб. Диета рассчитывалась в соответствии с потребностями взрослого человека. Хотя со снабжением лагерей для военнопленных продуктами случались перебои, голодом «гостей» из Германии никто не морил. Конечно, кормили военнопленных не так сытно, как советских солдат, но и расход энергии у принимающего участие в боевых действиях бойца был несравнимо выше, чем у пленного.

«Курсы повышения трудового мастерства» и зарплата

Первое время заключенные гитлеровцы были заняты обустройством собственного лагерного быта - строили бараки, производственные мастерские, бани, клубы, приводили в порядок территорию лагеря. К работам по восстановлению разрушенного Сталинграда в массовом порядке их начали привлекать с весны - лета 1943 года. Они занимались расчисткой улиц, разбором завалов и сбором пригодных к использованию стройматериалов.

В большинстве случаев немцев привлекали к низкоквалифицированной работе, - рассказывает Олег Фирстков. - Но некоторые из них, прошедшие специальное обучение, под надзором советского бригадира занимались кладкой кирпича. При лагерях организовывались специальные курсы, пройдя которые пленные получали профессии каменщика или слесаря.

Весь контингент был разделен на три трудовые категории: основная группа, условно годные и негодные к физическому труду. Кто был здоров - того можно было привлекать к тяжелой работе, ограниченно годным давали работу попроще, а негодные занимались несложной работой по лагерю или были освобождены от труда вовсе.

Ближе к концу войны военнопленные начали даже получать за свою работу зарплату. У них была возможность переводить эти деньги на книжки. Поэтому многие, возвращаясь в Германию, уже имели не только навыки строителя, слесаря или токаря, но и некоторую сумму на обустройство своей послевоенной жизни.

Сколько пленных немцев вернулось на Родину?

По подсчетам немецких историков, из общего числа плененных под Сталинградом их соотечественников в Германию вернулось всего шесть тысяч человек. То есть, если взять за основу далекие от объективности и достоверности данные о 200 тысячах захваченных в плен под Сталинградом солдат вермахта, всего три процента от их общего количества. Но российские историки считают эту цифру сильно заниженной.

Дело в том, что пленные распределялись по всей территории Советского Союза, и какого-то специального учета «сталинградских» пленных никто не вел. И потом, с 1992 года, когда в оборот была запущена цифра в шесть тысяч возвратившихся домой немцев, попавших в плен под Сталинградом, прошло уже немало времени. С тех пор было открыто немало лагерных архивов, однако кропотливым изучением их содержимого и систематизацией соответствующих данных еще никто не занимался.

Узнавайте новости, открывая мессенджер. Делитесь с друзьями в контактной книге через короткие сообщения всем, что происходит в Волгограде. Подписывайтесь на наш Telegram: https://t.me/newsv1

Замученный боец Красной армии, февраль 1943, Сталинград

Жертвы Алексеевского лагеря военнопленных "Дулаг-205 "

Тела погибших в концлагере "Госпитомник" Городищенский район

Концлагерь "Госпитомник"

Докладная записка В. Абакумова А. Вышинскому о зверском отношении немецких военнослужащих к советским военнопленным

Совнаркому Союза ССР товарищу Вышинскому

В середине января 1943 года, сжимая кольцо окружения вокруг 6 германской армии, наши войска захватили находившийся у села Алексеевка под Сталинградом пересыльный лагерь военнопленных, так называемый «Дулаг-205». На территории лагеря и близ него были обнаружены тысячи трупов военнопленных красноармейцев и командиров, умерших от истощения и холода, а также освобождено несколько сот истерзанных, истощенных от голода и до крайности измученных быв. военнослужащих Красной Армии.

В связи с этим Главным управлением «Смерш» было произведено расследование, в процессе которого выявлено, что немецкие офицеры и солдаты, выполняя установки германского военного командования, относились к военнопленным издевательски, зверски истребляли их путем массовых избиений и расстрелов, создавали невыносимые условия содержания в лагере и морили голодом. Также установлено, что подобное зверское отношение немцев к военнопленным имело место и в лагерях военнопленных в Дарнице под Киевом, Дергачах близ Харькова, в Полтаве и Россоши.

Непосредственными виновниками гибели советских людей являлись находящиеся в настоящее время под следствием в Главном управлении «Смерш»:

Керперт Рудольф, бывший комендант лагеря «Дулаг-205», полковник германской армии, 1886 года рождения, уроженец Судетской области (Германия), из купеческой семьи. В плен взят 31 января 1943 года в г. Сталинграде.
Фон Куновский Вернер, бывший обер-квартирмейстер 6 германской армии, подполковник германской армии, 1907 года рождения, уроженец Силезии, дворянин, сын генерал-майора германской армии. В плен взят 31 января 1943 года в г. Сталинграде.
Лянгхельд Вильгельм - бывший офицер контрразведки (абвер-офицер) при лагере «Дулаг-205», капитан германской армии, 1891 года рождения, уроженец гор. Франкфурт-на-Майне, из семьи чиновника, член национал-социалистской партии с 1933 года. В плен взят 31 января 1943 года в г. Сталинграде.
Медер Отто, бывший адъютант коменданта лагеря «Дулаг-205», обер-лейтенант германской армии, 1895 года рождения, уроженец Эрфуртского округа (Германия), член фашистской партии с 1935 года. В плен взят 31 января 1943 года под Сталинградом.
Показаниями Куновского, Лянгхельда и Медера установлено, что существовало прямое указание высшего командования германской армии об истреблении советских военнопленных - офицеров и рядовых, как людей «неполноценных».

Так, бывший офицер контрразведки при лагере капитан Лянгхельд на допросе 1 сентября 1943 года показал:

«Немецкое командование рассматривало русских военнопленных, как рабочий скот, необходимый для выполнения различных работ. Русских военнопленных, содержавшихся в Алексеевском лагере «Дулаг-205», как и в других немецких лагерях военнопленных, кормили впроголодь лишь для того, чтобы они могли на нас работать.

Зверства, которые мы чинили над военнопленными, были направлены на истребление их, как лишних людей. Кроме того, я должен сказать, что в своем поведении с русскими военнопленными мы исходили из особого отношения ко всем русским людям, существовавшего в немецкой армии.

В германской армии по отношению к русским существовало убеждение, являющееся для нас законом: «Русские - неполноценный народ, варвары, у которых нет никакой культуры. Немцы призваны установить новый порядок в России». Это убеждение было привито нам германским правительством. Мы знали также, что русских людей много и их необходимо уничтожить как можно больше, с тем чтобы предотвратить возможность проявления какого-либо сопротивления немцам после установления нового порядка в России.

Издевательства над русскими военнопленными чинились как солдатами, так и офицерами германской армии, имевшими какое-либо отношение к военнопленным».

Этим объясняется, что в Алексеевском лагере, рассчитанном на 1200 человек, было заключено до 4000 советских военнопленных, размещенных в невероятной тесноте и в жутких антисанитарных условиях.

Как показали немецкие офицеры Керперт, Куновский, Лянгхельд и Медер, советские военнопленные, находясь в «Дулаге-205», кормились впроголодь, а с начала декабря 1942 года командование 6 германской армии, в лице начальника штаба генерал-лейтенанта Шмидта, совершенно прекратило снабжение лагеря продовольствием, вследствие чего среди военнопленных возникла массовая смертность на почве голода. С 5 декабря 1942 года смертность среди военнопленных от голода достигала 50-60 человек в день, и к моменту освобождения лагеря войсками Красной армии погибло около 3000 человек.

Бывший обер-квартирмейстер 6 германской армии подполковник Куновский на допросе 25-26 августа 1943 года показал:

«...Я лично, так же как и начальник штаба 6 германской армии генерал-лейтенант Шмидт, как и другие германские офицеры, относился к советским военнопленным, как к людям неполноценным.

Когда военнопленные, будучи измучены голодом, потеряли для нас ценность, как рабочая сила, по моему мнению ничего не мешало нам расстрелять их. Правда, военнопленные расстреляны не были, но они были уморены голодом. Цель была достигнута. Свыше 3000 человек, которые могли в связи с разгромом 6 германской армии выйти на свободу - нами истреблены.

Я думаю, что и те немногие военнопленные, что остались живы, никогда не смогут восстановить своего здоровья и останутся калеками на всю жизнь».

«...Военнопленные были размещены в невероятной тесноте. Они лишены были совершенно возможности лежать и спали сидя...

С 5 декабря 1942 года среди военнопленных начался настоящий голод, на почве чего среди них наступила большая смертность. С 10 декабря ежедневно умирало около 50 человек. Трупы военнопленных, умерших за ночь, ежедневно утром выбрасывались из землянок, увозились за пределы лагеря и закапывались».

Алексеевка, «Дулаг-205»

Это же подтверждает обер-лейтенант Медер, который также заявил, что о создавшемся положении в лагере он неоднократно докладывал обер-квартирмейстеру 6 германской армии Куновскому, который однако никаких мер к снабжению питанием лагеря не принимал и однажды сказал Медеру, что пленных необходимо перестрелять. Медер на допросе 27августа 1943 года показал:

«...Полковник Керперт ни разу не поехал в штаб армии для того, чтобы лично потребовать продовольствие для военнопленных, а писал лишь докладные записки о голоде и смертности в лагере. Эти записки он через меня и других сотрудников лагеря посылал в штаб Куновскому.

5 или 6 декабря 1942 года, во время одного из докладов Куновскому, я спросил его, не следует ли мне поговорить о положении в лагере с начальником штаба армии. На это Куновский мне ответил, что начальник штаба отсутствует и вообще непосредственное обращение излишне, так как он сам докладывает командованию. На мой категорический вопрос: «Что же нам прикажете делать через два дня, когда у военнопленных не будет ни одного грамма питания?», - Куновский пожал плечами и сказал: «Придется тогда военнопленных перестрелять». Тогда в лагере было еще около 4000 военнопленных».

Продолжая свои показания, Куновский по этому вопросу заявил, что о состоянии в лагере он информировал начальника штаба 6 германской армии генерал-лейтенанта Шмидта, но вместе с тем они никаких мер для облегчения участи военнопленных не предпринимали. Кроме того, Керперт, Лянгхельд и Медер показали, что германские офицеры и солдаты избивали советских военнопленных за незначительные проступки, за вялость в работе, а также и без всяких провинностей.

Военнопленных, доведенных голодом до сумасшествия, во время раздачи пищи, приготовленной из разной падали, травили собаками для водворения «порядка». Лянгхельд рассказал, что, производя допросы военнопленных, он сам, его фельдфебель и переводчик, в целях получения у них военно-разведывательных данных, избивали русских военнопленных. Также систематически избивала военнопленных охрана лагеря - солдаты и офицеры.

Лянгхельд признался, что он провоцировал через свою агентуру попытки к бегству военнопленных, в результате чего они были расстреляны. Подобная практика насилий, издевательств, убийств и провокаций широко применялась не только в Алексеевском лагере, но также, как это известно Куновскому, Лянгхельду и Медеру, - и в других лагерях военнопленных.

Лянгхельд показал:

«Обыкновенно я избивал военнопленных палками диаметром 4-5 см, но это было не только в Алексеевке. Я работал в других лагерях военнопленных: в Дарнице близ Киева, Дергачах близ Харькова, в Полтаве и в Россоши. Во всех этих лагерях практиковалось избиение военнопленных. Избиение военнопленных являлось обычным в германской армии.

В Полтавском лагере, германские солдаты из числа охраны стреляли из мелкокалиберных винтовок в военнопленных за то, что они мочились не в том месте, где это было предусмотрено».

Раненые советские бойцы в немецком лагере, 1942г.(Фото обнаружено у немецкого офицера,взятого в плен под Сталинградом.)

О зверском обращении к военнопленным со стороны германских властей Куновский показал:

«Весной 1942 года в Харькове, в лагерях военнопленных свирепствовал сыпной тиф. Карантинные меры обеспечены не были, и в этих лагерях возникла высокая смертность. Об этом мне докладывали врачи.

Советские военнопленные работали на восстановлении железнодорожной станции Чир. По сообщению командира батальона, руководившего этими работами, среди военнопленных, вследствие истощения, возникли болезни и высокая смертность.

Бесчеловечно и преступно германские военные власти относились также и к мирному населению оккупированных областей. Так, например, в июне 1942 года из Харькова на работу в Германию направлялись мобилизованные рабочие. Транспортировка этих рабочих производилась в жутких условиях. Питание было исключительно плохое, а в вагонах отсутствовала даже солома, чтобы рабочие во время длительного пути могли прилечь».

Адъютант коменданта лагеря «Дулаг-205» Медер, будучи допрошен, показал:

«...До мобилизации в армию я проживал в г. Бурге, куда для сельскохозяйственных работ привозили русских военнопленных. Эти военнопленные были крайне истощены и измучены. Судя по тому, что русские солдаты, которых мне впоследствии приходилось видеть, выглядели упитанными и здоровыми, я полагаю, что военнопленные, прибывавшие к нам в Бург, в лагерях и во время транспортировки питались исключительно плохо.

В Алексеевке, в «Дулаге-205», где я служил, было несколько злых собак. Собаки использовались для наведения порядка среди военнопленных. Во время раздачи пищи (когда еще работали кухни) военнопленные выстраивались в очередь, чтобы получить немного похлебки. Иногда голодные люди (некоторые из них от голода доходили до сумасшествия) нарушали очередь, тогда собаководы натравливали на них собак».

В процессе следствия по делу Керперта, Куновского, Лянгхельда и Медера, в Сталинградском спецлагере были установлены и допрошены бывшие военнослужащие Красной Армии - Крупаченко К.С., Писановский К.К., Касинов И.Д., Кучеряев С.М. и Алексеев А.А., которые длительный период времени, находясь в плену у немцев, содержались в «Дулаге-205». Указанные лица показали о массовой смертности среди военнопленных от голода и зверского обращения к русским военнопленным со стороны германского командования.

Так, быв. военнослужащий Красной Армии Алексеев А.А. на допросе 10 августа 1943 года показал:

«...В лагере была большая смертность, причиной этому было следующее: военнопленным за все время моего пребывания в лагере вовсе не выдавалось хлеба, воды...

Вместо воды выгребали грязный окровавленный снег в зоне лагеря, после чего были массовые заболевания военнопленных. Медицинская помощь отсутствовала. Я лично имел 4 раны и несмотря на мои неоднократные просьбы - помощь оказана не была, раны гноились. Немецкие часовые стреляли в военнопленных без предупреждения. Я лично сам видел, как один военнопленный, фамилию его не знаю, во время раздачи пищи, пытался ножом отрезать клочок лошадиной шкуры - был замечен часовым, который в упор выстрелил в военнопленного и застрелил его. Таких случаев было много.

Спали на земле в грязи, от холода согреться абсолютно не было места. Валенки и теплую одежду у воен¬нопленных отбирали, взамен давали рваную обувь и одежду, снятую с убитых и умерших...

Многие из военнопленных, не перенеся ужасов обстановки лагеря, сошли с ума. Умирало в день по 150 человек, а в первых числах января 1943 года в один день умерло 216 человек, о чем я узнал от работников санчасти лагеря. Немецкое командование лагеря травило собаками - овчарками военнопленных. Собаки сбивали с ног ослабевших военнопленных и таскали их по снегу, а немцы стояли и над ними смеялись. В лагере практиковались публичные расстрелы военнопленных...»

«...В лагере военнопленных за малейшие нарушения: шум в очереди при получении пищи, выход из строя, опоздание в строй - пленные систематически избивались палками, без разбора виновности».

Аналогичные показания, иллюстрируемые фактами зверств немцев над военнопленными, дали и другие быв. военнослужащие Красной Армии.

Керперт, Куновский, Лянгхельд и Медер в совершенных ими преступлениях виновными себя признали.

Следствие по делу продолжается. Мною поставлен вопрос перед Правительством о целесообразности организации по делу гласного процесса, с освещением его в печати.

Абакумов

ЦА ФСБ РФ, ф. 14, оп. 5, д. 1, л. 228-235 (подлинник)

В мамином семейном альбоме вот уже 70 лет хранятся фотографии немецких женщин и детей, которых она никогда не видела, и которые не имели ни малейшего представления о существовании москвички Евгении Михайловны Черкашиной (Соколовой). И, тем не менее, она хранит эти фото совершенно неизвестных ей людей. Зачем?

Февраль 1943 года… Шестая армия генерала Паулюса замерзала под Сталинградом. По всей Германии собирали теплые вещи. В фонд зимней одежды была передана даже историческая реликвия - шуба самого Бисмарка. Для поддержания воинского духа генерал-полковнику фон Паулюсу был присвоен фельдмаршальский чин. Но уже ничто не могло спасти группировку немецких войск под Сталинградом - ни шуба Бисмарка, ни фельдмаршальский жезл Паулюса…

«В январе 1943 года, - свидетельствует военный историк, - на территории города было сформировано 13 лагерей-распределителей для пленных фашистских солдат и офицеров… Наибольшее количество военнопленных пришлось на 2 февраля - 91 545. Спустя непродолжительное время их число сократилось на четверть, так как 27 078 гитлеровцев умерли от ран, обморожений и истощения, полученных в окружении».

В феврале 1943-го нас, группу выпускников 1-го Московского мединститута, вызвали на Лубянку, - рассказывает Евгения Михайловна. - В этот массивный дом, с высоты которого, как утверждала молва, видна Сибирь, мы входили с опаской. И хотя никто никакой вины за собой не знал, тем не менее, по коже пробегали мурашки всякий раз, когда очередной часовой в коридоре проверял наши документы. Очень тяжелая аура была в этом Большом Доме...

На Лубянке нам сообщили, - продолжает Евгения Михайловна, - что мы находимся в Управлении по делам военнопленных и интернированных, и что нашей группе предстоит лететь в Сталинград, где советские войска взяли в плен множество немецких солдат. И хотя дипломы мы еще не получили, нас в качестве зауряд-врачей распределяли по лагерям для военнопленных. В один из последних дней зимы мы вылетели на самолете типа «дуглас» в Сталинград. Это был мой первый полет на самолете да еще в военном небе. Летели долго с множеством посадок. Перед вылетом нас хорошо накормили, был даже такой забытый деликатес, как бутерброды с сыром, горячий крепкий чай с сахаром. Но, увы, столь редкостные яства недолго задержались в наших желудках: болтанка и воздушная болезнь сделали свое дело. Правда, я вполне сносно перенесла дорожные невзгоды, и потому в первой же открытке маме сообщала, что полет перенесла хорошо, но почти всем пришлось «слетать в ригу». «Сбегать в ригу» - говорили в деревне, когда хотели сказать, что кого-то стошнило. Моя же простодушная мама поняла это иносказание дословно и решила, что наш самолет посадили в занятой немцами Риге. Она проплакала целую неделю, пока не пришло мое письмо из Сталинграда.

Не буду описывать руины этого города. Все вокруг намного верст было превращено в пустыню, заметенную снегом. Именно так выглядел и лагерь № 108/20 для пленных, куда меня с тремя сокурсницами направили из местного управления НКВД.
Степь да степь кругом… До войны здесь было подсобное хозяйство тракторного завода. В больших бетонированных чанах, где раньше засаливали огурцы и капусту, сидели немцы. Это были счастливцы, потому что они, по крайней мере, укрывались если не от мороза, то от пронизывающего ледяного ветра. Другие ютились под навесами бывших картофельных буртов, некоторые просто сбивались в стайки, чтобы прикрыть хотя бы спины. Тут были и немцы, и итальянцы, и венгры, и румыны. Румын выручали черные меховые шапки вроде папах. А многие немцы были в летних полевых кепи, обвязанных всевозможным тряпьем. Смотреть на них было жалко. Хоть и захватчики нашей земли, но все же люди. Тем более, что многие пришли в эти степи по чужой воле.

В чудом уцелевшей сторожке размещалось управление лагерем и наша «медсанчасть».

Я никогда не думала, что моими первыми пациентами станут немцы, пленные солдаты… В белом халате поверх ватника, я спускалась по веревочной лестнице на дно смрадных бетонных котлов, где люди были набиты, воистину, как сельди в бочке. Никакой охраны рядом со мной не было, я конечно же побаивалась: мало ли что могло прийти в голову вчерашним «сверхчеловекам», а ныне почти обезумевшим от страданий и обреченности людям? Однако они страшно радовались моим визитам - хоть кто-то проявляет о них заботу. Я делала перевязки раненым, давала таблетки больным, но чаще всего приходилось констатировать - смерть, смерть, смерть… Смерть от заражения крови, смерть от истощения, смерть от тифа…

Никто специально не морил их голодом в порядке мести, как потом, спустя десятилетия, утверждали некоторые западные журналисты. Просто вокруг все было уничтожено войной - на сотни верст лежала выжженная земля. Даже своим раненым не всегда удавалось дать кров, тепло, пищу, лекарства…
Для них, оказавшихся при жизни на дне адских котлов, даром что из бетона, появление русской девушки в белом халате было равносильно сошествию в чистилище ангела. Они так и звали ее «фройляйн Энгель». Умирающие совали ей в руки фотокарточки своих жен и детей в надежде на чудо возвращения к ним. Каждый стремился привлечь с себе ее внимание, совали в карманы халата солдатские поделки, самодельные портсигары, губные гармошки… В школе и в институте она учила немецкий язык, поэтому худо-бедно могла объясняться со своими пациентами.

Однажды после очередного обхода, точнее «облаза» бетонных чанов, Соколова нашла в кармане небольшой сверточек, туго обмотанный грязным бинтом. Развернула - на колени упала мельхиоровая чайная ложечка. На черпачке в цветных эмалях был изображен океанский лайнер, из всех труб которого валил черный дым. Кто и в каком из «котлов» сунул в карман ей этот подарок, выяснить было невозможно. Ложечку вместе с фотографиями она спрятала на дне полевой сумки.

Вольно или невольно, но девушки-врачи готовы были разделить судьбу тех, кого лечили от тифа. Всякий раз после обхода больных они снимали друг с друга тифозных вшей. Первой свалилась Женя Соколова.

Меня вместе с другими больными повезли в открытом кузове грузовика в госпиталь. Дорога заняла несколько часов. Я лежала с краю у самого борта, меня здорово продуло, и в добавлении к тифу я подхватила пневмонию. Шансов на выживание с таким «букетом» практически не было. Но я выжила. Наверное, за меня кто-то очень молился. Кто? Мама, конечно же…

Однак, молилась за нее не только мама… В одном из бетонных чанов узнали, что «фройляйн Энгель» больше к ним не придет - свалилась с тифом. Среди сидевших там солдат оказался полковой капеллан, который и предложил всем помолиться за здравие русской девушки. И стал читать молитву. Ему нестройно вторили все остальные. Молитвы страдальцев всегда доходчивы. И небеса вняли заступничеству этих обреченных людей, которые просили вовсе не за себя… Об этом молебне со дна жизни она узнала спустя десять лет, когда вместе с мужем-офицером, служившим в оккупационных войсках, приехала в Берлин. Однажды на людной площади к ней подошел незнакомец и спросил по-немецки: «Фрау Энгель? Сталинград?!» Она кивнула в ответ. Мужчина исчез и через минуту догнал ее с цветами в руках. Он вручил ей букетик фиалок и рассказал, как «аллес цубер», весь чан молился за ее здоровье…

Сегодня маме, капитану медслужбы в отставке, пошел 94-й год. У нее три внука и семь правнуков. И все мы молимся за ее здоровье и долголетие. И, слава Богу, она в силах и ясной памяти. И хранит фотографии о войне и Сталинграде.

А я, оказавшись в прошлом году в Волгограде, попробовал найти следы того лагеря для военнопленных и нашел! Старожилы указали путь: поселок Бекетовка (вошедший сегодня в черту города). Только там теперь находится не овощехранилище, а торговые склады. Последние чаны, в которых сидели немцы, выломали лет десять назад, а облицовку из нержавеющей стали сдали в утиль. Но историю-то в утиль не сдашь…