Достоевский идиот кто убил настасью филипповну. Настасья Филипповна Барашкова: биография, характеристика персонажа и интересные факты. Смотреть что такое "настасья филипповна" в других словарях

Из хорошей дворянской семьи, дочь разорившегося помещика, она попала ребенком во власть помещика Тоцкого. утонченного развратника, сластолюбца, которого она назовет господином с камелиями. Тоцкий чувствует, что с годами она станет еще прекрасней, и поэтому дает ей продуманное воспитание, чтобы сделать из нее орудие редкого и тонкого удовольствия. Время от времени он наведывается в поместье, в которое он ее поселил, чтобы наслаждаться своим завоеванием, и оставляет ее неудовлетворенной и униженной. Однажды, проносится слух, что он собирается жениться; тогда Настасья Филипповна приезжает в столицу и объявляет Тоцкому, что ей абсолютно все равно, женится он или нет, но что для нее наступил момент показать, что она не покорное, бесчувственное существо. Покоренный новым обликом Настасьи Филипповны, красота и элегантность которой льстили его тщеславию, Тоцкий решает поселить ее в Петербурге. Вместе с тем он думает о своих брачных прожектах и намеревается избавиться «достойно» от Настасьи Филипповны, дав ей приданое и выдав замуж за какого-либо молодого карьериста. В этот самый момент появляется князь Мышкин.

Увидев портрет Настасьи Филипповны и еще не зная ее, князь поражен тем смешанным чувством гордости и страдания, которое отражают ее черты. Она кажется веселой, но, должно быть, она много пережила. «В этом лице... страдания много», - говорит князь. Добра ли она? Если добра, то все может быть спасено! Подобная красота - это ужасная сила». Князь Мышкин боится за Настасью Филипповны, а Тоцкий - боится ее, искушенную, высокомерную, полную сарказма. Он сам создал дерзкую безжалостную женщину, которую никто не остановит, потому что она не дорожит ничем и меньше всего дорожит собой. Она способна погубить себя самым отвратительным и непоправимым образом.

Чем обернулся цинизм Тоцкого князь Мышкин угадывает благодаря своему милосердию. Он знает: Настасья Филипповна оскорблена, смертельно ранена унижением, которое не в состоянии забыть, и винит себя - за то, что приняла его. Жизнь ее - это ад, из которого могла бы вызволить только любовь. Она - объект страсти богатого торговца Рогожина, человека потерянного, неистового, способного на все ради обладания этой женщиной. Но Мышкин знает, что это было бы для нее новым адом. Во время драматической сцены Настасья Филипповна высмеивает Тоцкого и бросает в огонь пакет с банкнотами - цену, назначенную за ее «позор».

Перед ошеломленной публикой князь Мышкин делает ей предложение. «Я вас честную беру», - говорит он. «Это я-то честная?» - «...я сочту, что вы мне.,а не я сделаю честь. Я ничто, а вы страдали и из такого ада чистая вышли, а это много». Для князя Мышкина Настасья Филипповна - несчастная и невиновная. Но ему не удается сломить ее демоническую гордость. Она не желает быть спасенной, а наоборот, хочет спасти князя, отказавшись от него, и уезжает вместе в Рого-жиным. чтобы опорочить себя, захлебнуться в оргиях и - она это чувствует - быть убитой им. Перед тем как уехать, она говорит князю: «В первый раз я встретила человеческое существо».

Кроме того, она думает, что к Аглае Епанчиной князь испытывает настоящую любовь, а к ней - всего лишь жалость. Свет, который исходит от князя Мышкина, влечет ее, но она себя приговаривает к сумеркам Рогожина и мечется между двумя мужчинами, убегая то от одного, то от другого. Ее драма - в неверии в собственную чистоту. Она себя видит только в роли «женщины для Рогожина». Настасья Филипповна испытывает горькое наслаждение от собственной униженности и приносит себя в жертву, найдя позорную смерть - Рогожин ее убивает.

Главная героиня романа, вокруг которой завязаны основные сюжетные узлы. Князь Мышкин впервые видит её (сначала на портрете) в день, когда ей исполнилось 25 лет. «- Так это Настасья Филипповна? - промолвил он, внимательно и любопытно поглядев на портрет: - Удивительно хороша! - прибавил он тотчас же с жаром. На портрете была изображена действительно необыкновенной красоты женщина. Она была сфотографирована в чёрном шёлковом платье, чрезвычайно простого и изящного фасона; волосы, по-видимому, тёмно-русые, были убраны просто, по-домашнему; глаза тёмные, глубокие, лоб задумчивый; выражение лица страстное и как бы высокомерное. Она была несколько худа лицом, может быть, и бледна… <...>

Удивительное лицо! - ответил князь, - и я уверен, что судьба её не из обыкновенных. Лицо весёлое, а она ведь ужасно страдала, а? Об этом глаза говорят, вот эти две косточки, две точки под глазами в начале щёк. Это гордое лицо, ужасно гордое, и вот не знаю, добра ли она? Ах, кабы добра! Все было бы спасено!..»

Затем князь ещё раз, уже наедине, вглядывается в портрет: «Давешнее впечатление почти не оставляло его, и теперь он спешил как бы что-то вновь проверить. Это необыкновенное по своей красоте и ещё по чему-то лицо ещё сильнее поразило его теперь. Как будто необъятная гордость и презрение, почти ненависть, были в этом лице, и в то же самое время что-то доверчивое, что-то удивительно простодушное; эти два контраста возбуждали как будто даже какое-то сострадание при взгляде на эти черты. Эта ослепляющая красота была даже невыносима, красота бледного лица, чуть не впалых щек и горевших глаз; странная красота! Князь смотрел с минуту, потом вдруг спохватился, огляделся кругом, поспешно приблизил портрет к губам и поцеловал его. Когда через минуту он вошёл в гостиную, лицо его было совершенно спокойно…»

Мышкин как бы угадал всю прежнюю и будущую судьбу Настасьи Филипповны. Он родилась в семье мелкопоместного помещика Филиппа Александровича Барашкова - «отставного офицера, хорошей дворянской фамилии». Когда Насте было семь лет, «вотчина» их сгорела, в огне погибла мать, отец от горя сошёл с ума и умер в горячке, умерла вскоре и младшая сестра, так что девочка осталась одна на всём белом свете. Сосед, богатый помещик Афанасий Иванович Тоцкий, «по великодушию своему, принял на своё иждивение» сироту, она выросла в семье его управляющего-немца. «Лет пять спустя, однажды, Афанасий Иванович, проездом, вздумал заглянуть в своё поместье и вдруг заметил в деревенском своём доме, в семействе своего немца, прелестного ребёнка, девочку лет двенадцати, резвую, милую, умненькую и обещавшую необыкновенную красоту; в этом отношении Афанасий Иванович был знаток безошибочный. В этот раз он пробыл в поместье всего несколько дней, но успел распорядиться; в воспитании девочки произошла значительная перемена: приглашена была почтенная и пожилая гувернантка, опытная в высшем воспитании девиц, швейцарка, образованная и преподававшая, кроме французского языка, и разные науки. Она поселилась в деревенском доме, и воспитание маленькой Настасьи приняло чрезвычайные размеры. Ровно чрез четыре года это воспитание кончилось; гувернантка уехала, а за Настей приехала одна барыня, тоже какая-то помещица и тоже соседка г-на Тоцкого по имению, но уже в другой, далёкой губернии, и взяла Настю с собой, вследствие инструкции и полномочия от Афанасия Ивановича. В этом небольшом поместье оказался тоже, хотя и небольшой, только что отстроенный деревянный дом; убран он был особенно изящно, да и деревенька, как нарочно, называлась сельцо “Отрадное”. Помещица привезла Настю прямо в этот тихий домик, и так как сама она, бездетная вдова, жила всего в одной версте, то и сама поселилась вместе с Настей. Около Насти явилась старуха ключница и молодая, опытная горничная. В доме нашлись музыкальные инструменты, изящная девичья библиотека, картины, эстампы, карандаши, кисти, краски, удивительная левретка, а чрез две недели пожаловал и сам Афанасий Иванович... С тех пор он как-то особенно полюбил эту глухую, степную свою деревеньку, заезжал каждое лето, гостил по два, даже по три месяца, и так прошло довольно долгое время, года четыре, спокойно и счастливо, со вкусом и изящно…»

Идиллия кончилась, когда Настасья Филипповна узнала, что Тоцкий в Петербурге «женится на красавице, на богатой, на знатной, - одним словом, делает солидную и блестящую партию». И в судьбе Настасьи Филипповны с этого времени произошёл чрезвычайный переворот. «Она вдруг выказала необыкновенную решимость и обнаружила самый неожиданный характер. Долго не думая, она бросила свой деревенский домик и вдруг явилась в Петербург, прямо к Тоцкому, одна-одинёхонька. Тот изумился, начал было говорить; но вдруг оказалось, почти с первого слова, что надобно совершенно изменить слог, диапазон голоса, прежние темы приятных и изящных разговоров, употреблявшиеся доселе с таким успехом, логику, - всё, всё, всё! Пред ним сидела совершенно другая женщина, нисколько не похожая на ту, которую он знал доселе <…> Эта новая женщина, оказалось, во-первых, необыкновенно много знала и понимала, - так много, что надо было глубоко удивляться, откуда могла она приобрести такие сведения, выработать в себе такие точные понятия. (Неужели из своей девичьей библиотеки?) Мало того, она даже юридически чрезвычайно много понимала и имела положительное знание, если не света, то о том по крайней мере как некоторые дела текут на свете. Во-вторых, это был совершенно не тот характер как прежде, то есть не что-то робкое, пансионски неопредёленное, иногда очаровательное по своей оригинальной резвости и наивности, иногда грустное и задумчивое, удивлённое, недоверчивое, плачущее и беспокойное.

Нет: тут хохотало пред ним и кололо его ядовитейшими сарказмами необыкновенное и неожиданное существо, прямо заявившее ему, что никогда оно не имело к нему в своём сердце ничего, кроме глубочайшего презрения, презрения до тошноты, наступившего тотчас же после первого удивления. Эта новая женщина объявляла, что ей в полном смысле всё равно будет, если он сейчас же и на ком угодно женится, но что она приехала не позволить ему этот брак, и не позволить по злости, единственно потому, что ей так хочется, и что следственно так и быть должно…»

Тоцкий намеревался жениться на одной из дочерей генерала Епанчина - Александре. Настасья Филипповна не может «юридически» помешать этому браку, но она в состоянии, погубив себя, погубить и его матримониальные планы. Непримиримость, максимализм Настасьи Филипповны, её безграничная гордость вкупе с её ослепительной красотой вовлекают в орбиту её инфернального притяжения всё новых и новых претендентов на её сердце, вернее - тело. Она в прямом смысле слова становится предметом купли, предметом торга. Генерал Епанчин, Ганя Иволгин, купец-миллионщик Парфён Рогожин - все они рассчитывают так или иначе «купить» Настасью Филипповну. И только князь Мышкин видит в этой мятущейся женщине живую, страдающую, легко ранимую душу. Сама Настасья Филипповна, запутавшись в своих чувствах, мечется между Парфёном Рогожиным и князем Мышкиным, соглашается на брак то с одним, то с другим и в финале погибает от ножа Рогожина.

В образе Настасьи Филипповны Барашковой можно усмотреть отдельные черты сходства с Аполлинарией Прокофьевной Сусловой, а во взаимоотношениях героини романа с Тоцким, годящимся ей по возрасту в отцы, проявились в какой-то мере глубинные психологические мотивы любви-ненависти, составляющие суть взаимоотношений Сусловой и Достоевского.

Пересмотрев пырьевского "Идиота", как-то неприятно поразилась его театральности. Странно: другие экранизации классики того времени, как "Анна Каренина", тоже вполне театральны, но такого диссонанса не производят. А у Пырьева получился какой-то лубочный Достоевский. Яркие краски, режущий глаза грим, подчеркнуто карикатурные второстепенные персонажи, красивые крики профессионально поставленными голосами, изящные жесты, драматические пощечины и обмороки... А на выходе - какое-то моралите о "власти чистогана", вместо Достоевского - в лучшем случае, Бальзак или Золя.
Нет, я безусловно предпочитаю сериал, и из двух Настасий Филипповн однозначно выберу Вележеву.

Хоть о ней и говорят, что она играет какую-то "вяленую рыбу" и "холодную злобную стерву", в то время как в Борисовой есть огонь, страсть, порыв, огромное сердце, доброта и благородство, растоптанные жестоким миром... Но точно ли НФ должна быть "с огромным сердцем"?

Мне кажется, ключ к ее характеру - это слова Мышкина при взгляде на портрет: "Только вот не знаю, добра ли она! Ах, если бы добра! Тогда бы все было спасено!"
Как мы помним, "спасено" ничего не было, наоборот - погибло все, что только могло погибнуть, не исключая и самого бедного князя. :-(
А когда она много раз повторяет Мышкину, что, мол, не должна связывать с ним свою жизнь, потому что не хочет его губить - о чем речь? Только ли о том, что такой брак испортит его репутацию (Мышкину абсолютно наплевать на свою репутацию, и НФ, женщина умная и проницательная, не может этого не понимать) - или о чем-то более серьезном?
Здесь, как с Анной Карениной - стоит смотреть не столько на то, как характеризуют героиню другие люди или на то, какой она старается выглядеть, сколько на то, что она делает . Точнее, сначала - на то, что сделали с ней, потом - на то, что стала делать с другими людьми она сама.

Жизнь НФ началась с круглого сиротства. Уже в довольно сознательном возрасте (6-7 лет) - в один миг потеряла отца и мать, родной дом, а затем и младшую сестренку. Все, кого она любила, кто составлял весь ее мир, ее бросили - так это воспринимает ребенок.
Это очень травматический опыт, способный нанести серьезный удар по способности любить как таковой.
Дальше в ее жизни появляется Тоцкий. Он берет над ней опеку, селит девочку у себя в поместье, полностью ее материально обеспечивает, дает хорошее домашнее образование, следит за тем, чтобы она была всем довольна и ни в чем не знала нужды... и где-то в 15-16 лет делает ее своей любовницей.

Связь зрелого мужчины и юной девушки можно оценивать по-разному; но здесь, исходя и из контекста ситуации (ее полная зависимость от Тоцкого - и позднейшая оценка этих событий), и из значения этого мотива в творчестве Достоевского вообще, нельзя сомневаться, что речь идет именно о растлении . Может быть, и об изнасиловании - если не в прямом смысле, то в смысле психического насилия и принуждения.
Для Достоевского растление ребенка (или подростка) - вообще очень важный мотив, проходящий через все его творчество. Девочки или совсем юные девушки, которых насилуют, совращают, пытаются совратить, "обманывают" и бросают - появляются у него едва ли не в каждом романе. Растление ребенка - это у Достоевского "архетипическое преступление", самое мерзкое и зверское, что только может сотворить человек с человеком. Растление надламывает и убивает душу растлеваемого - и, мало того, втягивает в это злодеяние его самого, делает как бы соучастником насилия над собой, убийства лучшего, что в нем есть (вспомним, как Матреша из "Бесов" в предсмертном бреду говорит: "Я Бога убила")
Но чаще всего такие загубленные дети в его романах умирают - или исчезают из поля зрения.
Настасья Филипповна - это "Матреша, которая выжила". И на ее примере можно попытаться узнать, что же значит "Бога убила". Что умирает в человеке в результате насилия.

Мы не знаем, что именно и как делал с ней Тоцкий - знаем лишь, что она и в то время, и впоследствии воспринимала это как какую-то жуткую мерзость. Мерзость, от которой не может отказаться, не может даже дать понять, что ей это неприятно. Даже не потому, что "выгонит на мороз", а... ну, просто потому, что она еще ребенок, а он солидный взрослый дядя, которому лучше знать, как правильно. И не просто взрослый, а человек, заменивший ей родителей. У нее никого и ничего больше нет. Один раз ее уже бросили все, кто о ней заботился.
Итак, телесная близость, вообще отношения мужчины и женщины (а может быть, и межчеловеческие отношения как таковые) предстали для нее, как нечто невыносимо отвратительное. Обязательно связанное с насилием, если не физическим, то психическим и эмоциональным. И при этом - что-то такое, от чего она не может отказаться. Как бы ни было противно, отказываться нельзя - иначе тебя бросят.
На протяжении пяти лет она постепенно понимает, что произошло и что сделал с ней Тоцкий - проникается к нему ненавистью и решает отомстить. Узнав, что он собрался жениться, приезжает к нему в Петербург и "показывает когти".
Бедный Афанасий Иваныч, джентльмен и любитель клубнички, к такому повороту оказался совершенно не готов. Против младенцев он молодец - но, обнаружив, что его очаровательная малышка вдруг выросла во взрослую, решительную, бесстрашную и очень рассерженную женщину, позорно празднует труса. Он отказывается от своих планов, исполняет все желания Настасьи Филипповны, прыгает вокруг нее и всячески пытается ее улестить или как-то от нее откупиться. Они поменялись ролями: теперь она - госпожа, он - раб.
А дальше начинается что-то странное. Еще на пять лет (!) они застывают в таком подвешенном положении. Близости между ними уже никакой нет, все отношения ограничиваются тем, что Афанасий Иваныч финансирует Настасью Филипповну и очень ее боится. Так боится, что старается лишний раз не попадаться ей на глаза. А она - просто живет на его средства, ни в чем себе не отказывая, "что-то читает, чему-то учится" - но в целом как-то непонятно проводит время. "Отношения" - ни с кем и ни в каком виде - ее не интересуют. Над попытками Тоцкого чем-то или кем-то ее соблазнить и отвлечь она откровенно смеется. Однако и попыток порвать с Тоцким, "начать новую жизнь", вообще найти какие-то иные точки опоры - не делает. Единственное, что обращает на себя внимание - "странное направление знакомств": она любит общаться с людьми не своего круга, с какими-то бедняками, больными старичками, дружит с каким-то чахоточным учителем и его семьей... Само по себе это, может быть, говорило бы только о добром сердце; но вот еще один странный знакомый, Фердыщенко, "очень сальный и грязный шут" - такого неожиданного приятеля у молодой девушки добрым сердцем уже не объяснишь.
Кстати, "странное направление знакомств", и точно такого же рода, потом буквально повторится у Ставрогина. Вообще у них довольно много общего - а разное скорее лишь то, что связано с разницей полов.
Казалось бы: ненавидишь своего "погубителя", хочешь ему отомстить - так отомсти. Во всяком случае, стоит попробовать - вдруг от этого станет легче. Разбей ему жизнь, как грозила. Это вполне возможно (а дальше, с появлением влюбленного и на все готового Рогожина - возможностей станет еще больше). Не странно ли, что своему "злодею" она так ничего плохого и не сделала - зато по-настоящему мстить начала впоследствии совсем другим людям, которые были ни при чем?
Он так противен, что даже мстить ему не хочется - что ж, плюнь на него, разорви с ним и начни жизнь сначала. Но зачем продолжать за него цепляться, угрожать ему, пугать... и ничего не делать? Что удерживает ее рядом с Тоцким? Уж точно не его деньги - во всяком случае, не только деньги. Комфорт и праздность, может быть, значат для Настасьи Филипповны не так мало, как она старается показать - но уж точно не значат всего. И крутые перемены в жизни ее не страшат...
По-моему, удерживает ее только одно - но держит очень прочно. Упоение своей властью .
Тоцкий растлил ее дважды. Сперва - когда, пользуясь своей властью, совершил над ней насилие; второй раз - когда сдался без боя и дал ей самой ощутить вкус насилия и власти. Он "подсадил" ее на иерархические, садо-мазохистские отношения. Сначала преподнес их как что-то отвратительное, но неизбежное; а потом помог обнаружить, что, когда тебя пугают, унижают и мучают - это ужасно, но совсем другое дело - когда ты кого-то сама... К тому же - он совершил над ней преступление, остался безнаказанным, и тем как бы дал ей право на злобу и неразборчивость в злобе. Обиженный и несчастный человек - в своем праве, ему многое прощается, а еще больше он прощает себе сам.
Отношения - это всегда насилие и борьба за власть. Либо ты насильник, либо жертва. Выйти из игры нельзя. Но можно согласиться, а затем, заманив "насильника" в ловушку, поменяться с ним ролями - и выместить на нем все свои обиды, сделав так, чтобы уже ему жизнь медом не казалась. Это и есть высшее наслаждение: вести опасные психологические игры, бороться за власть, подчинять своей воле, мучить, "ломать", провоцировать. Да, по большому счету все это противно - но ничего другого нет. Во всяком случае, для таких, как ты, "порченных". И насчет моральной оценки своих действий не беспокойся: с тобой поступили гнусно, сломали тебе жизнь - так что и ты теперь никому ничего не должна. Тебя не жалели - и ты ни о ком не думай и никого, кроме себя, не жалей.
Вот какой урок преподал своей воспитаннице гнусный старый педофил.

Проблема в том, что Тоцкий в роли жертвы скучен. Он холоден как рыба и плосок как доска. От него не дождешься ни сильных чувств, ни бурных реакций - тупо боится, и все. Его неинтересно "ломать" - он сразу прогибается. Он не в силах насытить ее ненависть. К тому же с Тоцким ее связывает некоторая история, и с ним она все-таки не чувствует себя свободно.
Поэтому предложение о браке с Ганей Иволгиным становится для нее манной небесной. Ганя - молодой человек с горячей кровью, амбициозный, резкий, самолюбивый. Не Наполеон, конечно - но уж, во всяком случае, поинтереснее Тоцкого. Интереснее не как мужчина - как противник и потенциальная жертва.

Жертва из него действительно недурная, особенно если взглянуть на его собственную историю. Ганя вырос в неблагополучной семье, и перед глазами у него не слишком приятная модель семейных отношений. Его отец - никчемный алкоголик, который их всех разорил и опозорил; реальная глава семьи - мать, у которой вся жизнь - одно сплошное терзание, а сын - единственная надежда. (Кстати, очень похожая семья (только без отца) - у Раскольникова; и проблемы Раскольникова схожи с Ганиными.) Ганя с детства живет под бременем стыда за отца и необходимости доказать матери, что сам он не такой. К властным и манипулирующим женщинам он привык, к семейным скандалам - тоже.
Он женится на НФ только ради денег - сам считает такой брак постыдным и сильно из-за этого терзается (и, между прочим, после свадьбы собирается выместить все свои переживания на НФ - и она об этом прекрасно знает, и ее это совершенно не смущает. Для нее это норма.) Вся его семья - решительно против этой свадьбы, и дома у них каждый день из-за этого скандалы. Об этом НФ тоже прекрасно знает - ей доносит Фердыщенко. (Вот, кстати, зачем ей нужен "сальный шут" - как информатор. Помогает узнать, что происходит в стане противника.)
Казалось бы, перспективы ужасные. Зачем _так_ выходить замуж?
Не хочешь - откажись. Противно, считаешь оскорбительным, что тебя "продают и покупают" - откажись в резкой форме. Но НФ поступает иначе: не говорит ни да, ни нет - ставит Ганю в такое же подвешенное положение, как ранее Тоцкого, и начинает его мучить.
Как именно - мы хорошо видим в сцене у него дома. Неужели кто-то серьезно видит в этой сцене "браваду несчастной женщины, доведенной до отчаяния этим жестоким и лицемерным миром"? Нет, может, сама НФ мысленно так себя и оправдывает - но вообще-то это сцена хладнокровного, садистского издевательства над "женихом" и его семьей. Причем НФ "бьет по площадям": унижает не только самого Ганю - который, допустим, обидел ее своим предложением, не только его мать и сестру, о которых слышала, что они ее терпеть не могут, но и полусумасшедшего старика-отца, и мальчика Колю, и даже Мышкина, которого принимает за слугу.
Кстати, для характеристики "доброты" или "недоброты" героя очень важно, как он относится к "простым людям". И к прислуге, к "низшим", и просто к посторонним, не замешанным в его драму. Наше знакомство с Мышкиным начинается с того, что он сначала в поезде разговорился с незнакомыми и совсем "не его круга" попутчиками, потом стал делиться своими задушевными мыслями с лакеем. Настасью Филипповну мы тоже впервые видим в момент общения с "лакеем" - и боже мой! Сколько высокомерия и злобы, с каким удовольствием она шпыняет бедного "дурачка"! Конечно, в этот момент она готовится к встрече с Ганечкиным семейством, накручивает себя для обретения боевого духа - но можно ли этим оправдывать откровенное хамство по отношению к безответному и ни в чем перед ней не повинному человеку?
Другая интересная деталь - как она извиняется (точнее, как-бы-извиняется) перед матерью Гани в конце этой сцены. У Пырьева НФ с театральными слезами в голосе вскрикивает: "Простите, простите меня!" Неудивительно - у него НФ именно "гордая, порывистая, но добрая и благородная", а такая, если уж в сердцах разыграет подобную сцену - непременно после устыдится и будет просить прощения. Но ничего подобного нет у Достоевского. В книге она подходит к матери Гани, вроде бы для того, чтобы извиниться - и говорит ей: "Я в самом деле не такая, он [т.е. Мышкин] угадал". Никаких "простите" - речь только о себе самой. Мышкин заставил ее взглянуть на себя - и, в самом деле, ужаснуться тому, чем она занимается; но от этого она не начала жалеть людей, которых только что изощренно унижала, не задумалась о том, каково им - думает она только о себе и о производимом ею впечатлении.

Но Ганя - все-таки не идеальная жертва. И с ним есть проблема: его не получится держать на крючке вечно, рано или поздно придется все-таки либо ему отказать, либо за него выйти; а там столкнуться с его матерью и сестрой, которые и сами умеют играть в игры, и голыми руками их не возьмешь...
Есть еще один человек, "павший жертвой ее чар", она его рассматривает в качестве потенциальной добычи, но быстро отвергает. Это генерал Епанчин. Ясно, что ни о каких серьезных отношениях с ним она и думать не может - однако поначалу принимает его подарки и вообще дает ему надежду. Для "благородной, но несчастной" такое поведение совершенно непонятно. Послала бы его сразу, вместе с подарочками! Но понятно - если вспомнить принцип: "Отказываться нельзя - но можно затянуть в ловушку, а потом на нем отыграться".
Однако очень скоро становится ясно, что жертва из генерала никудышная. Для этой роли он слишком цельная личность. "Крепкий хозяйственник" (в наше время непременно был бы единороссом:-)), отец семейства, деловой человек без всяких там душевных терзаний. Твердо стоит на земле. Не видно у него кнопочек, на которые можно понажимать. Развлечься с куртизанкой - пожалуйста, но ее рабом он точно не станет и "вампирить" себя не позволит. Это не то.

И вдруг появляется человек, просто самой судьбой посланный. Идеальная пара для Настасьи Филипповны.

Рогожин - тоже "ребенок-травматик". Тоже с опытом систематического насилия - не сексуального, конечно, "обычного", но также очень сильно его поломавшего.
Он вырос под властью деспотического отца. Супер-деспотического - настолько, что его, уже взрослого парня, лет 25-27, отец избивал до полусмерти и запирал дома. И это было совершенно обычное дело: и все вокруг считали, что так и надо, и сам Парфен считал, что так и надо. Он мог сделать (и часто делал) что-то тайком от отца, мог, в крайнем случае, сбежать - но сопротивляться ему и в голову не приходило.
И ему, в отличие от НФ, так и не удалось отомстить или взять верх, или даже четко осознать, что отец с ним обращается как-то неправильно.
Это прекратилось само собой. Отец внезапно умер. Осталась пустота, которую нужно чем-то заполнить.
Нельзя сказать, что Рогожин вырос мазохистом; удовольствия от страданий он явно не получает. Но, как и НФ, он привык к иерархическим отношениям как единственно возможным - и привык в этих отношениях быть "нижним". Смотреть снизу вверх, пресмыкаться, терпеть наказания, или бунтовать, а потом за это расплачиваться. Парадоксально: сильный человек с сильными страстями - привык быть рабом. Непокорным, злым, бунтующим, нуждающимся в "укрощении" - но именно рабом. Ему самому от этого тошно - но никак иначе он не умеет.
Поэтому и влюбился он не просто в красавицу - в женщину, стоящую намного выше его во всех отношениях: по происхождению, социальному положению, образованию. (И повезло ему еще, что НФ оказалась содержанкой, это позволяло найти к ней хоть какие-то подступы - а окажись она законной женой или дочерью какого-нибудь генерала?) Рядом с которой он, со своей "подлой рожей" и "мужицким видом", "никогда ничему не обучавшийся", изначально обречен на резкое, бьющее в глаза неравенство и на большие проблемы, даже в повседневном общении.
И еще - должно быть, он сразу почувствовал в ней то, что не стала играть Борисова и сыграла Вележева: злую "королеву", одержимую гордостью, властью и местью. Это его и привлекло.
Когда она у него на глазах издевается над другими - он приходит в буйный восторг от такого истинно "королевского" поведения. По его понятиям, "верхний" должен вести себя именно так. Он готов на все, чтобы НФ так же поиграла и с ним - еще не представляя, да и не задумываясь, чем это для него может обернуться.
И это не Тоцкий с рыбьей кровью, даже не Ганечка - это дикий зверь из дикого леса, крупный и опасный, приполз к тебе и лижет руки, умоляя, чтобы ты позволила ему стать твоей комнатной собачкой. Как отказаться от такого соблазна?
Только дикого зверя комнатной собачкой не сделаешь - да в качестве "собачки" он ей и не нужен. Ей интересно ломать, провоцировать, доводить до крайности - а он действительно готов до самой крайности дойти. И начинается саморазрушительная игра, которая для обоих закончится гибелью...

А что же Мышкин? А Мышкин воплощает другой тип отношений - на равных, без борьбы за власть, без садистских игр и самоутверждения за счет ближнего, без взаимного унижения и мучительства. И каждому из героев дает возможность как бы бросить взгляд в какой-то иной мир, где можно - иначе.

Но иначе они не могут. Они все уже слишком привыкли - вот так.
Это сложившаяся система; корни ее уходят глубоко в детство; чтобы ее изменить, требуется что-то гораздо большее, чем желание и доброе сердце.

(«Идиот»)

Главная героиня романа, вокруг которой завязаны основные сюжетные узлы. впервые видит ее (сначала на портрете) в день, когда ей исполнилось 25 лет. « — Так это Настасья Филипповна? — промолвил он, внимательно и любопытно поглядев на портрет: — Удивительно хороша! — прибавил он тотчас же с жаром. На портрете была изображена действительно необыкновенной красоты женщина. Она была сфотографирована в черном шелковом платье, чрезвычайно простого и изящного фасона; волосы, по-видимому, темно-русые, были убраны просто, по-домашнему; глаза темные, глубокие, лоб задумчивый; выражение лица страстное и как бы высокомерное. Она была несколько худа лицом, может быть, и бледна... <...>.
— Удивительное лицо! — ответил князь, — и я уверен, что судьба ее не из обыкновенных. Лицо веселое, а она ведь ужасно страдала, а? Об этом глаза говорят, вот эти две косточки, две точки под глазами в начале щек. Это гордое лицо, ужасно гордое, и вот не знаю, добра ли она? Ах, кабы добра! Все было бы спасено!..».
Затем князь еще раз, уже наедине, вглядывается в портрет: «Давешнее впечатление почти не оставляло его, и теперь он спешил как бы что-то вновь проверить. Это необыкновенное по своей красоте и еще по чему-то лицо еще сильнее поразило его теперь. Как будто необъятная гордость и презрение, почти ненависть, были в этом лице, и в то же самое время что-то доверчивое, что-то удивительно простодушное; эти два контраста возбуждали как будто даже какое-то сострадание при взгляде на эти черты. Эта ослепляющая красота была даже невыносима, красота бледного лица, чуть не впалых щек и горевших глаз; странная красота! Князь смотрел с минуту, потом вдруг спохватился, огляделся кругом, поспешно приблизил портрет к губам и поцеловал его. Когда через минуту он вошел в гостиную, лицо его было совершенно спокойно...».
Мышкин как бы угадал всю прежнюю и будущую судьбу Настасьи Филипповны. Он родилась в семье мелкопоместного помещика Филиппа Александровича Барашкова — «отставного офицера, хорошей дворянской фамилии». Когда Насте было семь лет, «вотчина» их сгорела, в огне погибла мать, отец от горя сошел с ума и умер в горячке, умерла вскоре и младшая сестра, так что девочка осталась одна на всем белом свете. Сосед, богатый помещик , «по великодушию своему, принял на свое иждивение» сироту, она выросла в семье его управляющего-немца. «Лет пять спустя, однажды, Афанасий Иванович, проездом, вздумал заглянуть в свое поместье и вдруг заметил в деревенском своем доме, в семействе своего немца, прелестного ребенка, девочку лет двенадцати, резвую, милую, умненькую и обещавшую необыкновенную красоту; в этом отношении Афанасий Иванович был знаток безошибочный. В этот раз он пробыл в поместье всего несколько дней, но успел распорядиться; в воспитании девочки произошла значительная перемена: приглашена была почтенная и пожилая гувернантка, опытная в высшем воспитании девиц, швейцарка, образованная и преподававшая, кроме французского языка, и разные науки. Она поселилась в деревенском доме, и воспитание маленькой Настасьи приняло чрезвычайные размеры. Ровно чрез четыре года это воспитание кончилось; гувернантка уехала, а за Настей приехала одна барыня, тоже какая-то помещица и тоже соседка г-на Тоцкого по имению, но уже в другой, далекой губернии, и взяла Настю с собой, вследствие инструкции и полномочия от Афанасия Ивановича. В этом небольшом поместье оказался тоже, хотя и небольшой, только что отстроенный деревянный дом; убран он был особенно изящно, да и деревенька, как нарочно, называлась сельцо "Отрадное". Помещица привезла Настю прямо в этот тихий домик, и так как сама она, бездетная вдова, жила всего в одной версте, то и сама поселилась вместе с Настей. Около Насти явилась старуха ключница и молодая, опытная горничная. В доме нашлись музыкальные инструменты, изящная девичья библиотека, картины, эстампы, карандаши, кисти, краски, удивительная левретка, а чрез две недели пожаловал и сам Афанасий Иванович... С тех пор он как-то особенно полюбил эту глухую, степную свою деревеньку, заезжал каждое лето, гостил по два, даже по три месяца, и так прошло довольно долгое время, года четыре, спокойно и счастливо, со вкусом и изящно...».
Идиллия кончилась, когда Настасья Филипповна узнала, что Тоцкий в Петербурге «женится на красавице, на богатой, на знатной, — одним словом, делает солидную и блестящую партию». И в судьбе Настасьи Филипповны с этого времени произошел чрезвычайный переворот. «Она вдруг выказала необыкновенную решимость и обнаружила самый неожиданный характер. Долго не думая, она бросила свой деревенский домик и вдруг явилась в Петербург, прямо к Тоцкому, одна-одинехонька. Тот изумился, начал было говорить; но вдруг оказалось, почти с первого слова, что надобно совершенно изменить слог, диапазон голоса, прежние темы приятных и изящных разговоров, употреблявшиеся доселе с таким успехом, логику, — все, все, все! Пред ним сидела совершенно другая женщина, нисколько не похожая на ту, которую он знал доселе <...>. Эта новая женщина, оказалось, во-первых, необыкновенно много знала и понимала, — так много, что надо было глубоко удивляться, откуда могла она приобрести такие сведения, выработать в себе такие точные понятия. (Неужели из своей девичьей библиотеки?) Мало того, она даже юридически чрезвычайно много понимала и имела положительное знание, если не света, то о том по крайней мере как некоторые дела текут на свете. Во-вторых, это был совершенно не тот характер как прежде, то есть не что-то робкое, пансионски неопределенное, иногда очаровательное по своей оригинальной резвости и наивности, иногда грустное и задумчивое, удивленное, недоверчивое, плачущее и беспокойное.
Нет: тут хохотало пред ним и кололо его ядовитейшими сарказмами необыкновенное и неожиданное существо, прямо заявившее ему, что никогда оно не имело к нему в своем сердце ничего, кроме глубочайшего презрения, презрения до тошноты, наступившего тотчас же после первого удивления. Эта новая женщина объявляла, что ей в полном смысле все равно будет, если он сейчас же и на ком угодно женится, но что она приехала не позволить ему этот брак, и не позволить по злости, единственно потому, что ей так хочется, и что следственно так и быть должно...».
Тоцкий намеревался жениться на одной из дочерей — . Настасья Филипповна не может «юридически» помешать этому браку, но она в состоянии, погубив себя, погубить и его матримониальные планы. Непримиримость, максимализм Настасьи Филипповны, ее безграничная гордость вкупе с ее ослепительной красотой вовлекают в орбиту ее инфернального притяжения все новых и новых претендентов на ее сердце, вернее — тело. Она в прямом смысле слова становится предметом купли, предметом торга. , купец-миллионщик — все они рассчитывают так или иначе «купить» Настасью Филипповну. И только князь Мышкин видит в этой мятущейся женщине живую, страдающую, легко ранимую душу. Сама Настасья Филипповна, запутавшись в своих чувствах, мечется между Парфеном Рогожиным и князем Мышкиным, соглашается на брак то с одним, то с другим и в финале погибает от ножа Рогожина.
В образе Настасьи Филипповны Барашковой можно усмотреть отдельные черты сходства с , а во взаимоотношениях героини романа с Тоцким, годящимся ей по возрасту в отцы, проявились в какой-то мере глубинные психологические мотивы любви-ненависти, составляющие суть взаимоотношений Сусловой и Достоевского.

За душу Настасьи Филипповны.

Здесь тоже мы должны различать два плана. В эмпирическом (внешнем, описательном) плане Настасья Филипповна – «гордая красавица» и «оскорбленное сердце». В ее образе скрещиваются две линии женских характеров, из которых одна («гордая красавица») восходит к «Неточке Незвановой » (княжна Катя), а другая («оскорбленное сердце») к «Бедным людям » (Варенька). Ей наиболее близки Дуня в «Преступлении и наказании » и Полина в «Игроке ». Семи лет героиня осиротела и воспитывалась в деревне богатого помещика Тоцкого; когда ей исполнилось шестнадцать лет, он сделал ее своей любовницей. Через четыре года она переселяется в Петербург. Робкая и задумчивая девочка превращается в ослепительную красавицу, в «необыкновенное и неожиданное существо», одержимое гордостью, мстительностью и презрительной ненавистью к своему «благодетелю». Тоцкий, намереваясь жениться на дочери генерала Епанчина, Александре, хочет выдать свою бывшую любовницу за Ганю Иволгина. Настасья Филипповна узнает, что тот продает себя за 75 тысяч, и с негодованием его отвергает. В эту минуту в жизнь ее входят Рогожин и Мышкин. Один хочет купить ее любовь за 100 тысяч, другой предлагает ей свою руку. Настасья Филипповна мечется между ними, как затравленный зверь. Она жаждет спасения, но не сомневается в своей гибели. Ей ли, наложнице Тоцкого, мечтать о счастьи с князем? Ей ли, «рогожинской», быть княгиней? Она упивается позором и сжигает себя гордостью; из церкви, в подвенечном платье, убегает от Мышкина и покорно подставляет себя под нож Рогожина. Эту мелодраматическую историю невинной грешницы и кающейся камелии, написанную в духе модной французской идеи о «rehabilitation de la chair» (Сен-Симон , Жорж Занд), Достоевский сделал оболочкой религиозного мифа.

Парфён Рогожин и Настасья Филипповна

В метафизическом (философском) плане героиня его есть «образ чистой красоты», плененной «князем мира сего» и в темнице своей ждущей избавителя. Душа мира – прекрасная Психея , пребывавшая в лоне божества, на грани времени, отпала от Бога. Возгордившись своим богоподобием, она употребила свободу во зло и самоутвердилась в «самости». И вместе с ней весь мир подпал закону греха и смерти; «всякая плоть томится и стенает». От своего прежнего вневременного существования Психея сохранила воспоминание о «звуках небес» и чувство роковой неизбывной вины. Злой дух, пленивший ее, разжигает в изгнаннице гордость и сознание виновности и этим толкает на гибель.

И вот приходит к ней человек с вестью о небесной ее родине. Он тоже был под «кущами райских садов», он видел ее там в «образе чистой красоты» и, несмотря на ее земное унижение, узнает свою нездешнюю подругу. Достоевский искусной градацией подготовляет встречу героев. Сначала князь слышит о Настасье Филипповне, потом три раза рассматривает ее портрет. «Так это Настасья Филипповна? – промолвил он, внимательно и любопытно поглядев на портрет: – удивительно хороша!» – прибавил он тотчас же с жаром. На портрете была изображена действительно «необыкновенной красоты женщина». При первом взгляде князь узнает только красоту Психеи, при втором он замечает ее муку в этом мире. «Удивительное лицо, – говорит он, – лицо веселое, а она ведь ужасно страдала, а? Об этом глаза говорят, вот эти две косточки, две точки под глазами, в начале щек. Это гордое лицо, ужасно гордое... ».При третьем – «он приближает портрет к губам и целует его».

Наконец, наступает встреча. Князь потрясен: к его восторгу примешивается мистический ужас. Это она, Психея! «А как вы узнали, что это я? – допрашивает его Настасья Филипповна. – Где вы меня видели прежде? Что это, в самом деле, я как будто его где-то видела? И позвольте спросить, почему вы давеча остолбенели на месте? Что во мне такого остолбеняющего?» Князь смущенно отвечает, что узнал ее по портрету, что именно такою ее воображал... «Я вас тоже будто видел где-то». – «Где, где?». – «Я ваши глаза точно где-то видел... да этого быть не может!.. Это я так... Я здесь никогда и не был. Может быть, во сне...».

Так происходит мистическая встреча двух изгнанников из рая . Смутно помнят они о небесной родине... как «во сне».

Настасья Филипповна готова погубить себя: она покидает Тоцкого, рвет с Ганей и хочет уйти с Рогожиным. Князь бросается ее спасать – он предлагает ей свою руку и уверяет, что «она ни в чем не виновата». «Вы горды, Настасья Филипповна, – говорит он ей, – но, может быть, вы уже до того несчастны, что и действительно виновною себя считаете... Я давеча ваш портрет увидал и точно знакомое лицо узнал. Мне тотчас показалось, что вы как будто уже звали меня... ».Таинственные слова: князь узнал Психею, услышал ее призыв, отгадал ее тоску по освобождению. Он мучительно хочет ее спасти, но не знает как. Он думает, что магическими словами «вы не виновата» он разобьет оковы опутавшего ее зла. Но она знает свое падение, и напоминания князя об утраченной чистоте только терзают ее. Она жаждет искупления греха, а он ей, падшей, говорит о безгрешности. И Настасья Филипповна уезжает с Рогожиным. – «А теперь я гулять хочу, я ведь уличная».

Князь любит говорить «красота спасет мир». И вот он нашел эту красоту. Судьба ее на земле трагична: она осквернена, унижена, одержима демонизмом, возбуждает нечистые и злые чувства: тщеславие (у Гани), сладострастие (у Тоцкого и Епанчина), чувственную страсть (у Рогожина), Среди взметаемых ею вихрей, лик ее темнеет и искажается. Небесная невеста становится земной женщиной и на сострадательную, братскую любовь князя отвечает земной, эротической любовью. Рогожину приходится объяснять своему невинному сопернику: «Да неужто уж ты и впрямь, князь, до сих пор не спохватился в чем тут все дело?.. Другого она любит – вот что пойми. Точно так, как я ее люблю теперь ,точно так же она другого теперь любит. А другой тот, знаешь ты кто? Это ты! Что не знал, что ли?».

Любовь князя не спасает, а губит; полюбив его, Настасья Филипповна казнит себя, «уличную», и сознательно идет на смерть. Князь знает, что она гибнет из-за него ,но старается убедить себя, что это не так, что, «может, Бог и устроит их вместе». Он жалеет ее, как «несчастную помешанную», но любит другую – Аглаю . Однако, когда соперница оскорбляет Настасью Филипповну, князь не может вынести ее «отчаянного безумного лица» и с мольбой говорит Аглае: «Разве это возможно! Ведь она... такая несчастная!».

Теперь Настасья Филипповна не может больше заблуждаться: жалость князя – не любовь и любовью никогда не была. Из-под венца с ним, она убегает с Рогожиным, и тот ее убивает. Вот почему убийца приводит князя к ее смертному ложу: вдвоем бодрствуют они над телом убитой: они – сообщники: они оба убили ее своею «любовью».

Психея ждала избавителя: князь обманул ее: его бессильную жалость она приняла за спасающую любовь. Тот же миф творится автором в «Бесах » и в «Братьях Карамазовых ». В первом романе мотив самозванства избавителя резко подчеркивается: плененная невеста (Марья Тимофеевна) ждет своего суженого. Ставрогин ее обманывает, но она догадывается, что он не Иван Царевич, а самозванец, и кричит ему: «Гришка Отрепьев, анафема!». Таинственная вина ее символизируется физическим недостатком («хромоножка»). В «Братьях Карамазовых» Грушенька занимает место Настасьи Филипповны, Митя – Рогожина, Алеша – князя Мышкина, Лиза Хохлакова – Аглаи. Сострадательная любовь Алеши помогает, страсть Мити не губит. Но это иной духовный план, другой мистический опыт. Символ его не «детский рай» князя Мышкина, а монастырская келья старца Зосимы . Мечтательному христианству светского праведника противопоставляется «православная» вера монаха и подвижника.